Кристиан Кетелс о кластерах и умной специализации: «Приоритеты регионального развития должны иметь качественную доказательную базу»
Доктор Кристиан Кетелс — президент TCI Network (глобальная сеть профильных организаций и экспертов в области инноваций, кластерного развития и конкурентоспособности). Входит в Экспертный совет Платформы по умной специализации ЕС, в состав консультационных органов в исследовательских институтах и правительственных учреждениях Европы, стран Северной Америки и Азии.
Руководит исследовательскими проектами Института стратегии и конкурентоспособности Гарвардской школы бизнеса (США), также является старшим научным сотрудником Стокгольмской школы экономики (Швеция). Имеет степень PhD Лондонской школы экономики (Великобритания) и звание почетного профессора Европейской школы бизнеса Эстрих-Винкель (Германия).
Автор более 50-ти статей и аналитических докладов по вопросам экономического развития, кластерной политики, конкурентоспособности.
Екатерина Исланкина: Доктор Кетелс, Вы — одна из ключевых фигур в мире кластеров, а как кластеры вошли в Ваш мир?
Д-р Кристиан Кетелс: Это было связано с моим интересом к теме конкуренции между компаниями, а также к вопросам экономической политики. Из собственного опыта, а также отчасти из того, о чем писал Майкл Портер, я увидел, что успех компаний складывается как за счет внутренних процессов, так и за счет рыночных. Кроме того — и мы наблюдаем это каждый день — большое влияние на показатели деятельности компаний оказывает место их локализации.
В своих исследованиях я пытаюсь понять динамику успеха с позиции бизнес-лидеров, а также с позиции разработчиков политики, думающих о том, как создать среду, в которой территории смогут конкурировать так же, как компании конкурируют на рынке. Эти вопросы всерьез и надолго заинтересовали меня. А поскольку мировая экономика меняется каждый день, данная тема не может наскучить, я до сих пор узнаю новые вещи.
ЕИ: Новый доклад Еврокомиссии «Smart guide to cluster policy», соавтором которого Вы являетесь, опять начинается с уточнения понятийного аппарата: «кластер», «кластерная инициатива», «кластерная организация»… Что это: закон жанра или сообщество по-прежнему говорит на разных «кластерных» языках?
КК: Хороший вопрос: действительно, терминологическое разнообразие сохраняется по сей день. Проблема в том, что мир кластеров замкнулся на себе. Люди разрабатывают и реализуют собственные программы, издают свою литературу, имеют собственное понимание сути вещей. Это работает, как работает, но, на мой взгляд, создает больше имитаций. В действительности же сила кластерного подхода в том, что он может стать основой для улучшения многих других направлений экономической политики, например, в части развития территорий, поддержки малого и среднего предпринимательства, интернационализации и т.д. А для этого необходим более тесный и понятный диалог с представителями разных сфер экономической теории и практики. Я убежден, что если мы хотим иметь осмысленную и результативную дискуссию, для нас крайне важно прояснить наш понятийный аппарат. Одной из задач нового руководства («Smart guide to cluster policy» — прим ред.) как раз было выявить точки расхождения: где мы находимся сейчас и в плане понимания, и в плане практического опыта. До сих пор многие вопросы остаются открытыми, однако, полагаю, после 15-20 лет практики у нас уже накопился солидный багаж знаний, в том числе благодаря выработанным определениям.
ЕИ: На Ваш взгляд, такие базовые понятия, как «кластер» и «кластерная организация», должны ли быть закреплены законодательно?
КК: Я думаю, что законодательное определение кластера — заблуждение. Важна концептуальная ясность. В свое время было много критики, связанной с многообразием работ по кластерной тематике на основе кейсов, для каждого из которых предлагалось свое определение. Но могу сказать, что эти исследования принесли вполне конкретную пользу. В каждом кейсе мы искали ответ на вопрос, что представляет собой сильный кластер. В дальнейшем это позволило нам перейти к разным типам определений, операционализировав которые, мы смогли протестировать множество гипотез и знаем теперь, какое влияние присутствие кластера оказывает на такие важные параметры, как занятость, инновационная активность, производительность, заработная плата и прочее. Безусловно, для органов власти важно точно понимать, кто является участником программ поддержки кластеров и получает государственное финансирование. Однако в основе этого понимания должны быть реальные экономические процессы, а не формальное соответствие определению. Мой опыт работы в разных странах мира показал, что кластерные организации могут значительно отличаться в институциональном плане, однако их базовые функции в целом одинаковы. Так что, думаю, необходимо начинать с организационных работ, а отнюдь не с законодательного определения.
ЕИ: В продолжение темы терминологического разнообразия: наконференции GROW your REGIOn в Брюсселе четыре региона представили истории успеха своих «умных» кластеров в формате “Smart cluster world café”. Чем «умные» кластеры отличаются от остальных?
КК: Конечно, это отчасти PR-история. (Улыбается.) Знаете, лично я не в восторге от повсеместного присваивания «умных» ярлыков, в том смысле, что все остальное, если следовать этой логике, является глупым. Не думаю, что это правильно. Я бы предложил другое разделение: кластеры, существующие просто как агломерации, где фирмы и другие участники рассматриваются как единое целое ввиду территориальной близости; и кластеры, где налажена кооперация, есть совместные проекты, общее видение, программы развития. Эта тема должна быть особенно интересна для России. Экономика вашей страны по-прежнему испытывает влияние территориальных и структурных диспаритетов, возникших в прошлые годы. Кластерный подход является действенным инструментом их преодоления, и это требует согласованных усилий всех участников, а также серьезных научных исследований.
ЕИ: В России всё активнее получает распространение умная специализация (Smart Specialisation), ряд её положений планируется отразить в новой редакции национальной стратегии инновационного развития. Ваше мнение как члена Экспертного совета Платформы по умной специализации ЕС: что этот подход может дать России?
КК: Во-первых, ценность в самой сути подхода умной специализации — критически оценить активы региона, его ресурсную базу, чтобы понять свое место в картине будущих глобальных рынков и технологий. Умная специализация, как свод рекомендаций, подсказывает способы поиска ответов на вопрос: «какие новые продукты или услуги регион способен предложить миру?» Это ценно для России, собственно, для любой страны.
Во-вторых, и это тоже очень важно, выбор приоритетов регионального развития должен иметь качественную доказательную базу. Умная специализация не дает универсальных рецептов, например, «что нужно сделать, чтобы регион стал процветающим»; она детализирует показатели, которые необходимо учитывать при разработке стратегии (показатели деятельности компаний, качества трудовых ресурсов и прочее). То есть, инновационные решения для региона должны основываться на глубоком понимании самого региона. Для России это должно быть актуально, поскольку, если раньше в рамках плановой экономики решения о региональной специализации делегировались из центра, сейчас ситуация изменилась, появилась новая ответственность территорий.
Могу сказать по опыту Европы, что подготовка качественной инновационной стратегии региона непростая задача. В свое время мы дискутировали с авторами программ развития кластеров, которые утверждали, что кластерный подход уже вполне соответствует принципам умной специализации, о которых я только что рассказал. Однако проблема в том, что изначально формальные кластерные программы в Европе структурно консервативны. Я имею в виду, что кластерный подход действительно эффективен в том случае, если экономика региона диверсифицирована, в определенных отраслях уже накоплена критическая масса, и кластер помогает полнее реализовать имеющийся потенциал. Но что делать, если нужны серьезные структурные изменения, а некоторые отрасли приходится создавать с нуля? Думаю, повестка поиска путей развития и модернизации интересна для многих регионов России. И это как раз то, что может быть достигнуть с помощью умной специализации. Этот подход делает процесс стратегирования более осмысленным, системным и перспективным. Учет опыта европейских регионов, которые уже прошли этот путь, безусловно, может быть полезен для России.
ЕИ: Давайте поговорим о TCI Network. В этом году исполнилось 18 лет с момента ее основания. Каких результатов удалось достичь за это время? Какие сервисы и направления работы на сегодня наиболее востребованы участниками?
КК: Мне кажется, TCI прошла солидный путь. В некотором смысле поразительно, что она до сих пор существует! (Смеется.) В организационном плане сегодня работают три секретаря в Барселоне, по сути, это бесценные сотрудники. В действительности же TCI представляет собой настоящую глобальную сеть из увлеченных высококлассных специалистов в области кластеров, которые с огромной пользой учатся друг у друга.
В самом начале основатели TCI во многом были вдохновлены работами Майкла Портера и других авторов, писавших в то время о кластерах. Для самих кластеров деятельность зарождающейся TCI также была своего рода чирлидингом: первые встречи в Мехико и затем в Барселоне накануне официального запуска были посвящены тому, чтобы убедить сообщество в полезности кластерного подхода.
Со временем деятельность TCI изменилась: во многом в сторону взаимного обучения. Возник такой профессиональный клуб глобального масштаба, ценность которого в обмене инсайдерским опытом. Можно бесконечно нанимать консультантов, однако большинство из них дают советы, зная проблему лишь со стороны. В TCI практики помогают практикам, здесь можно получить совет от тех, кто уже побывал в аналогичной ситуации и знает ее изнутри.
За последние несколько лет, мне кажется, нам удалось расширить кластерную повестку в части стратегического повышения конкурентоспособности, усиления роли кластеров в экономическом развитии. Разнообразили форматы участия (у нас теперь есть индивидуальное и корпоративное членство), а также спектр услуг. Конечно, главным событием по-прежнему остаются ежегодные конференции TCI, потому что это лучший способ для обмена опытом между профессионалами со всего мира.
В последние годы мы реализовали еще три важные инициативы. Во-первых, ввели практику экспертного рецензирования (peer-reviews), и она оказалась очень востребована. К нам часто обращаются правительственные агентства, которые разработали стратегии и хотят получить объективную и профессиональную оценку коллег, а не внешних консультантов. И мы это обеспечиваем. Бесплатно. Просто собираем в одном месте практиков из других регионов и устраиваем честное обсуждение.
Второе — это тематическая группа по оценке кластерных программ. Это важная проблема, и мы пытаемся найти решение, собирая разные подходы к проведению оценки, разрабатывая собственные опросные формы.
Наконец, третье — наши менторские программы. TCI объединяет пул кластерных менеджеров с огромным опытом, который они абсолютно бесплатно передают начинающим коллегам на старте их карьеры.
ЕИ: В заключение вопрос о науке. В 2013 году вышла Вашастатья [1] с обзором актуальных исследований и концепций в области кластеров. Спустя три года можете ли Вы назвать какую-то новую теорию или исследование, которые Вас удивили или вдохновили?
КК: Большой исследовательский интерес сегодня аккумулируется вокруг темы связанности (relatedness). Это как раз то, на что направлена умная специализация. То есть, как успех в одном виде деятельности может стать платформой будущих глобальных достижений. Многое здесь определяется близостью — как географической, так и функциональной. Соответственно, возникает вопрос: как распознать и оценить эту близость. Это, на мой взгляд, составляет важное исследовательское направление, над которым мы работаем с коллегами: в США с Мерседес Дельгадо (исследования по картографированию кластеров — прим. ред.), в Европе в рамках Кластерной панорамы мы изучаем связанные отрасли и на их основе выявляем кластерную кооперацию.
Еще одной областью исследований является экономическая сложность (economic complexity). По этой теме есть интересные кейсы, которые могут помочь нам понять эволюцию кластеров. В перспективе необходимы будут и количественные исследования.
Наконец, интересная для меня область исследований — это конкуренция идей. Раньше научный взгляд, скажем, на вопросы процветания территорий или стратегии экономического развития был вполне односложным. Сейчас есть понимание, что за историей успеха, сильным конкурентным преимуществом стоит множество факторов, а кластеры как инструмент этого успеха и преимущества играют стратегическую роль. Соответственно, в научных исследованиях необходимо поменять методологический подход, создать интегрированную модель, в которой учитывались бы эффекты взаимодействия. Будут проблемы с эконометрикой из-за слишком большого числа переменных, которые необходимо принимать во внимание. Но чем интереснее вызов — тем обширнее будут наши исследования.
ЕИ: Большое спасибо, доктор Кетелс!
КК: Спасибо и успехов!
[1] Ketels, Christian. "Recent Research on Competitiveness and Clusters: What Are the Implications for Regional Policy?."Cambridge Journal of Regions, Economy and Society 6, no. 2 (July 2013).
Источник: Российская кластерная обсерватория
05.10.2016