Евгений Куценко: Инфраструктура инноваций требует стратегического терпения
В России целый ряд инструментов стимулирования инноваций имеют привязку к отраслям экономики и территориям. Так, для поддержки промышленного производства созданы особые экономические зоны, территории опережающего развития, технопарки, индустриальные парки, бизнес-инкубаторы. В различиях между этими инструментами, а также в подходах к измерению их эффективности разбирается Gazeta.ru с помощью опрошенных экспертов. Приводим полный комментарий директора Центра «Российская кластерная обсерватория» ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Евгения Куценко.
Контекст: Счетная палата по поручению президента провела проверку деятельности индустриальных и технопарков и пришла к выводу, что в полной мере оценить их работу не позволяют проблемы в регулировании и серьезные недостатки системы мониторинга и контроля. Актуальность проверки обусловлена тем, что по состоянию на 1 января 2020 года на территории 58 регионов создано или запланировано к созданию 310 промышленных парков, на территории 24 регионов — 97 технопарков. Их господдержка осуществляется как на федеральном, так и на региональном и муниципальном уровнях.
Вопросы Gazeta.ru: Почему так много форм господдержки, а KPI, как выяснила Счетная палата, до сих пор не разработаны? Каким в принципе может быть решение, при котором господдержка и льготы приносили бы заметный результат?
КОММЕНТАРИЙ
Евгений Куценко, директор Центр «Российская кластерная обсерватория» ИСИЭЗ НИУ ВШЭ
В разных форматах поддержки, как и везде в жизни (например, в бизнесе или спорте), кто-то показывает лучший результат, а кто-то — не оправдывает возложенных надежд. Критикуя отдельные случаи важно не «выплеснуть с водой ребенка», не отказаться от системы в целом, порождающей и победителей, и проигравших. Для этого необходимо развеять вредные мифы.
Миф первый: «Это непонятно, следовательно, не нужно». Действуя таким образом, мы, тем самым, вовсе не помогаем навести порядок, а только стимулируем органы власти придумывать что-то новое, в итоге — плодить новые форматы и конкурировать за их продвижение в регионы. Вот, например, у нас поддерживали инновационные кластеры. Потом почему-то прекратили. Теперь появились научно-образовательные центры. Чем они отличаются? Учитывают ли они лучшие зарубежные и накопленные у нас практики? Был ли как-то воспринят предыдущий опыт? Не получается ли так, что мы каждый раз собираем одних и тех же субъектов — компании, университеты, научные организации, но под разными вывесками? Для содержательного развития последовательная эволюция политики гораздо важнее революций, диктуемых политическими циклами.
Миф второй: «Обобщение улучшает понимание». Увы, современные меры поддержки промышленности и инноваций довольно сложны. Экономика не становится проще, наоборот. Управленческая система вынуждено следует за объектом управления. Приведу пример. Часто высказывают претензии к ОЭЗ и вспоминают, что часть их них закрылась. Но забывают, что закрыли ОЭЗ туристского типа. При этом в стране развиваются десятки крайне успешных промышленных и инновационных ОЭЗ. Ряд из них получили мировое признание. Технопарки также нельзя приводить к одному знаменателю. Какие-то из них создавались государством (и здесь уместно говорить о миллиардных инвестициях), в других случаях — государство лишь компенсирует часть затрат на создание уже доказавших свою эффективность технопарков или вообще предоставляет налоговые льготы, поддерживая сугубо частные инвестиции. Очевидно, что их нельзя мерить «одной линейкой». Наконец, принципиальная ошибка смешивать в одно два типа инфраструктуры, созданной: 1) для привлечения инвестиций, прежде всего в промышленность (ОЭЗ и индустриальные парки и пр.), и 2) для стимулирования инноваций (технопарки, бизнес-инкубаторы и пр.). Это разные государственные задачи и измерять их достижение нужно по-разному.
Миф третий: «Система КПЭ все решит». Мол, стоит лишь разработать правильные КПЭ, правильно оценить эффект — и все заработает. Это заблуждение. Я напомню, что, например, в Германии нет министерства промышленности и они там как-то справляются без одних на всех КПЭ. Более того, сами показатели не дают понимание эффектов. Для их оценки нужно применять линейку специальных методов. Одним из них является сравнение двух групп объектов — получивших и не получивших поддержку — за разные периоды времени. Только так можно научно обоснованно говорить об эффективности или неэффективности различных мер поддержки.
Миф четвертый: «Сейчас мы все по-быстрому...». Полноценные региональные точки роста формируются десятилетия. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на один из ключевых федеральных проектов — Сколково. Если же мы постоянно находимся в цикле «вчера посеяли, сегодня пришли за урожаем», отменяем старые правила и создаем новые — есть риск вообще ничего не получить. Здесь важную роль играет стратегическое терпение. Швейцария двести лет росла темпами три процента в год и стала одной из самых богатых стран в мире.
Или поясню еще на примере Китая. На первой стадии своего открытого миру развития эта страна делала серьезную ставку на привлечение прямых иностранных инвестиций. Многие крупнейшие мировые транснациональные корпорации открыли в Китае свои фабрики. Это безусловно правильный и важный шаг. Его успешность измеряется объёмами инвестиций (прямых иностранных и в основной капитал), количеством построенных или модернизированных заводов, новыми высокопроизводительными рабочими местами, масштабами внутренней кооперации (в нашем случае, это хороший показатель импортозамещения). Вдохновляясь, в том числе, примером Китая, большое количество стран создало у себя специальные зоны для привлечения промышленных инвестиций. Россия в их числе: посмотрите на успех индустриальных парков Калуги или особых экономических зон Липецкой области и Республики Татарстан.
В 2000-х годах данный, промышленный, вектор развития Китая был дополнен инновационным. Ведь придумывать и управлять не менее выгодно, чем осуществлять производство или сборку. Для этого китайские власти ввели требования к иностранным производителям о размещении у себя в стране исследовательских лабораторий наряду с промышленными объектами. Шанхай стал главной территорией для размещения зарубежных корпоративных исследовательских центров, Пекин — национальных. Власти последнего последовательно реализовали политику полного исключения промышленных производств из города, заменяя их офисами, научными лабораториями, технопарками и штаб-квартирами. Именно для привлечения талантов из мира науки, креативных индустрий и технологического предпринимательства наряду с промышленной инфраструктурой формируется инновационная: бизнес-инкубаторы и акселераторы, стартап-студии, технопарки, инжиниринговые центры и инновационные кластеры. Подобная линейка последовательно выстраивается и в России. Ее правильно измерять через количество поддержанных стартапов, привлеченных венчурных инвестиций, объемы исследований и разработок, выполненных в интересах корпоративных партнеров, долю инновационной продукции в общем объеме отгрузки.
Итак, промышленная и инновационная инфраструктура — это разные форматы, дополняющие друг друга. Успешные стартапы могут становиться инвесторами в индустриальные парки и ОЭЗ, в то время как промышленные инвесторы могут формировать окружение из спин-офф и дружественных стартапов, предъявляя спрос на бизнес-инкубаторы и технопарки. При этом смешивать разные форматы, пытаясь не видеть их различий, «причёсывая» всех под единую «гребенку» КПЭ — непрофессионально и контрпродуктивно. Надо прекращать заниматься пятилетками прорыва и вместо этого профессионально заниматься совершенствованием существующих мер поддержки, созданием долгосрочных правил игры, формированием доверия у бизнеса и общества, сплочением в регионах сильных управленческих команд.